Был серый день, и дождик моросил И небо нависало тяжелее, Когда он, задыхаясь, проходил По листьями усыпанной аллее... Погасли георгины, резеда. На палку опираясь, еле-еле Он брел дорожкой. Вот и холода, И журавли давно уж улетели... Пора зажечь "Вечерние огни", Переводить Горация иль прозу. А толку что? Уж лучше ты взгляни На лепестки роняющую розу! Последняя она в его саду, Еще стоит под изморозью липкой, Еще глядит - себе же на беду - На голый сад с растерянной улыбкой. И невдомек ей, что спасенья нет И что конец всему придет на свете. Умрет и он. Умрет Шеншин. Но Фет И за нее, и за себя в ответе. И есть слова, которым век сиять. Вернет он розе молодость и лето Строфою, занесенную в тетрадь Уже дряхлеющей рукой поэта. Прочь этот сор - расписки и счета! Он дверь прикрыл, он зажигает свечи. Да спасена им будет Красота И светлый миг их незабвенной встречи! А срезанная роза на столе, Поникшая, но все еще живая, Покорно вянет в стылом хрустале, О собственном бессмертии не зная. |